П. СЕРГИЕНКО, Совхоз "Элита", Омская область.
ПРИХОДИЛОСЬ ли вам читать письма, где в каждой строке боль, где каждое слово написано искренне, от души? Вы читаете и чувствуете: словом здесь не ответишь, нужно что-то большее. Но что?..
"Здравствуй, Александра!
Вот она, жизнь-то. Всего готова была ожидать, но только не этого. Боже! Красноярский край! Деревушка! Спешу писать тебе: сейчас стемнеет. На столике стоят институтские часы. Как они дороги мне... Рядом флакон "Ленинградского" одеколона, он почти пуст, но я его не уберу. Это ты когда-то подарила мне. О, лучше бы не видать хорошего, чтобы не так чувствовать плохое.
Институт и вся жизнь там - это был только сладкий сон, неповторимый. Вспоминаю выпускной вечер, слова профессора Горшенина: "Дерзайте, друзья, дерзайте!" Саша, как это далеко от жизни. Заела меня жизнь, не удалась она у меня, не вышла. Как жаль! Куда делось мое понимание музыки, вкусы, правила хорошего тона? Сижу за покосившимся столиком, хозяйка жарит яичницу с салом - для меня, - на столе сметана, варенье какое-то. Но разве этого мне надо!
Как неблагодарна наша специальность агронома. Я забыла, как смеются, и не знаю, что такое хорошее настроение. Я огрубела, я забыла, что я женщина, и мне кажется, что и люди об этом забыли. Я забыла чувство, которое испытываешь, когда надеваешь свое лучшее платье, туфли...
А самое главное - на работе у меня не получается. Многого не знаю, и из-за этого каждый, кто не стоит твоего ногтя, может на тебя рявкнуть что угодно. Институт дал очень многое, но не дал чего-то очень важного, а чего, я не пойму. Работать тяжело: ошибка за ошибкой. О, немного бы подождали, и я освоюсь".
...Саша Осетрова, получив это письмо, дважды перечитала его, но ответить собралась не сразу - там, в дальнем омском совхозе "Элита", я и познакомился с ним. А Сашу я встретил вот как.
Контора шестого отделения. Просторная, не очень уютная комната, заставленная столами. За дверью в коридоре играли на гармошке и плясали парни. Вошла Саша. На ней - кирзовые сапоги, телогрейка и синие лыжные брюки.
Она устало улыбнулась:
- Чем не амазонка? Сибирская только. И верхом выучилась ездить. Агрономы обычно в тарантасах, а я не успевала в тарантасе и вот...
Я попросил Сашу рассказать о себе.
- Пожалуйста. Только что рассказывать? Я ведь ничего еще не сделала.
Она оказалась очень непосредственной и, рассказывая, то краснела, вздыхала, то улыбалась счастливо, как бы переживая все заново. Эта ее непосредственность и позволила мне записать почти стенографически ее безыскусный рассказ, в котором открывалась иная правда, не менее суровая, но совсем иная, чем в письме ее подруги.
- Скажите, Саша, как вы начинали? Она не сразу заговорила. Потом негромко, будто для себя только, ответила:
- На меня сразу нахлынула масса мелочей, которых я не знала, да в институте, наверное, и не могли дать рецепты на все случаи жизни...
В институте нам давали определенные положения, классические, так сказать. О том, например, что пахота должна проводиться плугом с предплужником на глубину двадцать-двадцать два сантиметра. Мы слушали об этом пять лет. А на практике часто бывает, что пахать с предплужником нельзя: иной раз очень сыро, почва тяжелая. Ждать? Нельзя, потеряешь время. И вот она, эта самая жизнь, от тебя одной решения требует.
Но, понимаете, это чисто специальные вопросы. Конечно, тем, кто сейчас идет в институт с производства, тем легче будет. Но дело даже не в этом... Знаете, я в первый же день оскандалилась. Пришла на работу. У меня каждая жилочка напряжена. Ну, понимаете, первый день! Говорю себе: "Все твои распоряжения должны быть точными и строгими..." Как раз начинали косить костерь, и я должна была направить в поле комбайнеров. Рассудила, как в учебниках записано: хозяйство подучило новые прицепные комбайны, вот их и поставлю на уборку трав, чтобы отрегулировать и обкатать перед большой нагрузкой на хлебе. Распорядилась, иду обедать и вдруг вижу - комбайнер Аверченко ведет свою самоходку на костерь.
- Аверченко, кто вас послал?
- Я каждый год его кошу...
- В этом - не будете!
А он свое: "Я каждый год его кошу!"
Начала спорить, разгорячилась, а он вдруг и говорит, что не признает меня. Я - к управляющему. А тот спокойно так: "Видите ли, Аверченко работает в основном только на обкосах и прокосах. Тут большой выработки не дашь. Человек оказывается ущемленным в заработке. На уборке же трав платят больше, чем на хлебе, - вот мы и даем человеку подработать..."
Саша повернулась к окну, надолго замолчала. За окном стемнело.
- А на другой день - еще урок. На участке, где шла лущевка. Вижу, тракторист Нефедов оставляет сорняки. Стараюсь понять причину брака, снова вспоминаю, что в учебниках говорится, а сама уже выпалила: "Плохо работаете!" "Плохо? - спрашивает, - Ну так регулируй лущильник сама, а я к нему не подойду". И тут я вижу, что балластные ящики на лущильнике пустые. Вот из-за этого диски, думаю, и не погружаются в землю. Распорядилась этак безапелляционно, чтобы наполнил ящики камнями.
Тракторист пожал плечами: "Пож-жа-луйста!" Через час вернулась - трактор по-прежнему стоит, а Нефедов разводит руками: "Не получается с балластом..." Сел на травку, соломку в зубы: давай, мол, решай, агроном, а то неизвестно, на чей счет простой машины относить.
Смотрю я на него и чувствую: знает, что нужно делать, а молчит. Он сплюнул соломку: "Угол атаки нужно увеличить: почва-то сырая..."
Тут взяла его в оборот. Как же так можно? Я только что из института, а вы, говорю, тракторист с большим стажем, и вместо того, чтобы помочь...
Высказала, словом, все и пошла. И только свернула в кусты, слезы у меня так и полились...
Саша рассмеялась, подошла к двери, за которой все еще плясали, прикрыла ее плотнее и продолжала:
- Эти два случая заставили меня сделать самый первый и самый главный вывод.
- Какой же?
- С людьми надо обращаться по-человечески. Прежде чем дать в категорической форме распоряжение, надо с людьми посоветоваться, самой все продумать, взвесить. Один начальственный тон не поможет. Понимаете, боязнь обнаружить собственное незнание - пустяки! Этого все равно не скроешь. Если люди видят, что я стараюсь, люблю работу, тогда они сами охотно помогут. Так что незнание специфики производства, недостаток опыта - это, по-моему, не самое страшное для начинающего специалиста.
- А что же самое страшное?
- Я же говорила. Одно дело - очень правильные институтские положения, и совсем другое - возможности хозяйства, конкретные условия производства. Здесь одни вопросы остаются нерешенными потому, что люди не подготовлены. А другие - потому, что само хозяйство не подготовлено. Вот, к примеру, нам положено проводить весенний обогрев семян, а брезента для этого нет. Надо вносить по двадцать тонн навоза на гектар. Навоз есть, но работа эта не механизирована, а людей не хватает... И вот теория с практикой идет здесь вразрез. Это надо понимать. Я в первое время просто возмущалась тем, что такое-то агромероприятие не выполняется, а теперь смотрю на дело иначе. Надо приспосабливаться к условиям производства, исходить из его конкретных возможностей.
- Что значит приспосабливаться?
Саша вскинула брови, ответила не задумываясь:
- Приспосабливаться - это исподволь готовить людей к новшествам, растолковывать им, а главное, самой настойчиво проводить все новое в жизнь, не упускать ни одного подходящего случая.
- Скажите, вы довольны тем, что за год сделали? - спросил я.
- Да я еще ничегошеньки не сделала, - воскликнула Саша в ответ. - Только сейчас стала чувствовать, что вкладываю в хозяйство хоть какие-то крохи. А мыслей, планов, конечно, много! И самое главное, предстоит изменить собственный характер, надо быть более твердой. Здесь я уже кое-чему научилась. Не удивляйтесь! Речь идет о взаимоотношениях специалиста с, так сказать, силой администраторской. Руководители, хозяйственники часто при решении агрономических вопросов отталкиваются от соображений, чуждых земледелию.
Вот весной был случай. К двенадцатому мая остался у нас незасеянным участок зяби. Идут дожди, а участок не взлущен. Решила переждать, но тут пришла телефонограмма: немедленно сеять. Не сею. Приехал директор... В общем, засеяли. А через месяц сорняки начали душить хлеб. И тут-то нагрянули секретарь райкома, комиссия из области. И все на меня: "Что вы наделали! Как допустили!"
Директор стоит рядом и молчит. Тогда-то я и поняла, что такое агроном. Он хозяин поля, он всегда в ответе перед народом, в ответе за урожай.
Урожай... И тут Саша стала рассказывать о своих планах, о большой, тщательно продуманной программе борьбы за земледельческую культуру. Она уже побывала в передовых хозяйствах области и еще зимой собирается кое-где побывать. Хочет собрать все лучшее. Ну и, конечно, опыты - свои, в производственных условиях! Сравнивать, проверять, отбирать!..
Саша говорила очень простыми словами; очевидно, для того, чтобы не выдать своего слишком восторженного отношения к этим планам.
Я спросил под конец, что она напишет своей подруге.
- Видите ли, она хороший человек. И духом сильная, и по натуре честная, и мечтать любит. А не сработалась, грубо говоря, оттого, наверное, что считает, что люди сами должны понять ее. И обязательно сразу... И еще. Я вот чувствую, например, что она меня осуждает за то, что я вышла здесь замуж за шофера. Осуждает потому, что у меня высшее образование, а у него и семилетки нет. Но ведь теперь и он учится - и разве я не нужна ему? Она этого недопонимает... А знаете, отчего это у нее да и у других недавних студентов? Прикоснувшись к большой культуре, мы научились ценить ее, старались черпать как можно больше. Посещали музеи, концертные залы, театры... Понимали, что понесем эту культуру с собой, людям. Но получается иногда так, что... Вот слышите, пляшут? У нас на отделении клуба нет. Пока в колхозах и совхозах вся культурная работа только на центральной усадьбе. Знаете, когда чувствуешь, что не можешь передать накопленное другим, когда нет условий для этого, то всякие благие порывы у некоторых быстро глохнут...
Мне доставляло удовольствие наблюдать, как ее лицо светится все новыми мыслями. И сейчас я тоже с интересом ждал, куда повернет ее новая мысль.
- Как случилось со мной?.. Я увидела, что нужна людям, очень нужна. А ради этого можно жертвовать многим! Главное, людей не сторониться, жить их трудной жизнью... Прошлая осень выдалась тяжелой. Уборка была ужасной. Дождь, снег... Помню, когда установилась хорошая неделя, мы все работали сутками. День покрутишься - и так к ковшику припадешь, что вода эта тебе, как солдату после похода. Шоферы спали за баранкой, а комбайнеры и трактористы совсем почти не спали.
Она вдруг расхохоталась, глаза ее заблестели:
- До смешного доходило. Один тут, Ваня Новиков, за столом с ложкой во рту заснул... Да. С ними, с этими людьми, я узнала, какое оно, счастье!
И снова смолкла Саша Осетрова, настоящий агроном, настоящий человек.
Наташа В.
ПОЗНАКОМИЛАСЬ я с Ниной в цехе. Когда после десятилетки я пришла работать на завод, меня поставили ученицей токаря.
И вот тогда я в первый раз увидела Нину. Она носила детали к своему станку. Я подошла и сказала:
- Девушка, давайте я помогу вам.
Мы перенесли детали, и я сразу отошла. Отошла и принялась наблюдать за Ниной. Невысокая, очень крепкая, со смеющимися глазами и ямочками на щеках, с сильными руками, на которых обозначались мускулы... Сразу было видно, что она работает не первый год - так ловко у нее все получалось!
В обеденный перерыв она подошла ко мне и просто сказала:
- Будем знакомы...
Незаметно шло время. Я начала работать самостоятельно. Станок Нины стоял напротив моего, и она часто подходила ко мне то с одним делом, то с другим. А вечером после работы она прибегала ко мне домой, обнимала, кружила по комнате.
- Ты мне очень нравишься! - говорила она. - Веришь, ты точь-в-точь похожа на белку, даже волосы золотистые и подбородок остренький. Только глаза у тебя какие-то мечтательные, а иногда сонные...
- А ты, как гриб-боровик, - отвечала я.
Она поверяла мне все свои тайны. Часто мы садились рядом, и она тихо, чтобы не услышал никто из родных, рассказывала мне о юноше, которого любит, о том, что он самый лучший, самый красивый, но у него есть другая девушка, и вот Нина одна. Потом она просила:
- Спой что-нибудь про любовь... И я пела.
Так бы, наверное, и шло все по-старому. Но однажды поползла по цеху молва: "Нинка-то с женатым спуталась..." Вот, думала я, сплетницы. И говорила сердито:
- Ничего вы о ней не знаете, и ее вы не знаете. Она не такая...
А потом вдруг я и сама заметила, что с Ниной творится что-то неладное.
Я решила поговорить с ней. Пришла. Стоит она возле окна. Я обняла ее сзади, хотела, как прежде, подурачиться. Но, увидев ее лицо, отшатнулась:
- Нина, что с тобой?
- А что может быть со мной?
- Я не знаю, но ты ужасно изменилась.
- В чем?
- Да во всем. Нина, прошу тебя, ты должна мне все рассказать, как раньше. Она повернулась ко мне и спросила:
- Ты веришь тому, что говорят в цехе?
- Конечно, нет! Ниночка, как я могу этому верить!
- А ты поверь. То, что обо мне говорят, - правда.
Наверное, это было очень глупо, но даже и теперь я все-таки еще не верила.
- Как правда?
- Скоро тебя на свадьбу приглашу. Я выхожу замуж.
- Так у него ведь жена!..
- Он ее не любит.
- Как ты могла...
- Ты не понимаешь. Эх, Наташенька, - с болью проговорила она, - не могла же я всю жизнь любить того, кто меня все равно не полюбит. А этот хороший, а, главное, он меня любит. Да и мне он уже нравится, привыкла...
Нина вышла замуж. По-прежнему относится ко мне хорошо, только я почему-то стала к ней холоднее. Не тянет меня к ней, как прежде. Нет, я совсем не о том, что о ней говорят люди. Но что-то меня мучает, мучает...
На свадьбе у нее я не была.
А. НУЙКИН. (Наш корр.). Новосибирск.
Витя Карпов потерял мать и отца, когда ему было семь лет. С тех пор он живет в детском доме №3. Он долго тосковал, вспоминая семью и ласковые материнские руки, дичился, но постепенно привык. Витя учился в школе, а в детском доме занимал довольно ответственный пост председателя хозяйственной комиссии. Он придирчиво оглядывал каждый стул или стол: не требуется ли ремонт?
Так прошло несколько лет. И мальчик уже стал забывать о том, что он сирота, но неожиданно ему об этом напомнили. С недоумением слушал Витя разговоры о закрытии их детского дома, о том, что его, Витю, хотят куда-то "вывезти". Он не понимал, зачем нужно отрывать его от воспитателей и друзей, к которым он привык, от сада, где цвели посаженные им яблони, от полей, огорода, где все они так любили работать и где уже при нем появились и трактор, и сеялка, и другие замечательные машины. Но... все это оказалось возможным. Целыми группами ребят стали развозить по другим детским домам.
Глупые малыши радовались предстоящей поездке на автобусе, но Витя был уже большой - как ни говорите, за спиной полных четыре класса, - он понимал, почему ревели старшие девочки, почему такие грустные ходили воспитатели.
Так второй раз Витя Карпов лишился семьи. Кто же и для чего это сделал? Вот краткая история новосибирского детского дома №3.
Дом этот построен был почти пятнадцать лет назад на деньги, собранные учителями. За эти годы здесь создался дружный коллектив. Более восьми лет директором детского дома работает А.Ф. Маракулина, а воспитатели Лебедева, Якушина, Уварова живут в нем даже больше десяти лет. Они вложили в устройство детского дома немало и труда и души. Там, где были сплошные камни и мусор, теперь красивый цветник, яблоневый сад, подсобное хозяйство. Своими руками заасфальтированы дорожки, сделаны две пристройки к дому. Успехи ребят в учении, чистота и порядок в этом доме всегда ставились в пример другим.
По всей стране живут и работают сейчас люди, выросшие здесь. Эльвира Божина уже стала учительницей. Один только Новосибирский электромеханический техникум окончило десять воспитанников детского дома. А сколько училось и учится в других техникумах и институтах! Однако, где бы ни учились юноши и девушки, где бы ни работали, на каникулы и в отпуск все, как правило, едут к себе домой - в детский дом. Сюда пишут письма, советуются, обязательно приглашают воспитателей на свадьбу и другие торжества. А когда случится горе или просто неприятность, то за помощью обращаются тоже прежде всего в свой детский дом.
Закрыть детдом - это не только разрушить спаянный дружный коллектив, но и лишить всех бывших его воспитанников семьи, лишить уверенности, что у них есть близкие.
И тем не менее председатель Новосибирского горисполкома тов. Шевнин подписал постановление о ликвидации детского дома. И все это происходило как раз в то время, когда в стране шло обсуждение тезисов о перестройке системы народного образования, когда все люди думали над тем, как улучшить воспитание наших детей.
Работники гороно возражали против неправильного и жестокого решения. И побуждали их к этому не только гуманность и педагогические соображения. Дело в том, что в Новосибирске очень мало детских домов, и они переполнены. И все-таки просторный и благоустроенный детский дом №3 решили закрыть. Заместителя заведующего гороно М.М. Золотареву, которая отказалась выполнить это решение, сняли с работы, а детей начали "втискивать" в другие детские дома. В середине учебного года, в разгар морозов большую группу ребят повезли в Маслянинский район. Автобус пришлось тащить бульдозером. Последние 15 километров пробивались сквозь сугробы 18 часов. Ребята перемерзли. За этот "снежный поход" так никто и не был наказан.
Сорок пять детей абсолютно некуда вселять. Они остались в своем помещении на правах бедных родственников, ютясь в двух спаленках и коридоре.
Чем же все-таки вызвана такая срочность расформирования детского дома?
- Нам нужно хореографическое училище, - говорят в горисполкоме, - которому мы отдаем территорию и здание детского дома №3.
Но почему это училище должно создаваться за счет детского дома? В Новосибирске построено много домов, только в 1958 году, например, введено в строй 500 тысяч метров жилья. Трудно поверить, чтобы невозможно было при этом выделить помещение для хореографического училища, если уж оно так необходимо Новосибирску.
- И кого обижают? Сирот! - говорят с возмущением в Новосибирске по поводу закрытия детского дома.
Витя Карпов - не сирота! У него есть семья, и обидеть его нельзя, потому что каждый воспитанник детского дома - это сын самой Родины. Пусть об этом подумают работники Новосибирского горисполкома.
Ответ советских студентов английскому журналисту
А. БАЛАКЛЕЕВСКИЙ, Н. ВОРОНКОВ, А. ГОРСКИЙ, студенты МГУ.
В своей брошюре "Последние новости из России" мистер Хью Кадлипп торжественно заявил, что главная черта англичанина - "дух честной игры". Возможно, это и так. Но к самому мистеру Кадлиппу это определение, к сожалению, не подходит.
Мы встретились с мистером Кадлиппом по его личной просьбе во время его пребывания в Москве в Московском государственном университете. Этот человек с карточкой корреспондента английской газеты "Дейли миррор" в кармане у нас в МГУ почему-то стыдливо представлялся простым туристом. Он уверял нас, что искренне интересуется жизнью Советской страны и ее народа и дома будет говорить только правду о своей поездке в Советский Союз. Мистер Кадлипп сказал, что хотел бы услышать от нас, советских студентов, откровенное мнение по ряду вопросов. "О нет, - конечно, не для печати!" - клятвенно заверил он. Мистер Кадлипп получил от нас прямые и честные ответы, а по возвращении в Англию поспешил... издать книжку о СССР - очень нечестную.
Правда, в его книжке содержится ряд вынужденных признаний о достижениях СССР. Кадлипп знает: прошли те времена, когда в Англии можно было безнаказанно обливать грязью замечательные достижения нашего народа. Он вынужден хитрить. Зато, сказав один раз правду, Кадлипп пытается утопить ее в потоке лжи.
Высокий уровень образования в СССР, по м-ру Кадлиппу, "заключается просто в том, что его жертвы быстро и хорошо овладевают изучаемой дисциплиной, но только лишь этой дисциплиной. Они абсолютно ничего не знают об остальном мире". И Кадлипп проливает потоки слез по поводу "невежества" советских людей. Но и тут правда дает о себе знать! Через несколько страниц Кадлипп опровергает сам себя, заявляя, что "русские принимают культуру в больших дозах, и этому у них должны поучиться англичане". Что Кадлиппу до столь вопиющих противоречий? В своем рвении он ничего не замечает.
Хью Кадлипп клевещет на весь советский народ, утверждая, будто основные черты его - "подозрительность и самообман". Он пытается издеваться над тем, что свято для нас, граждан СССР.
- Советские студенты, - ужасается Кадлипп, - верят в коммунизм, верят своей партии, своему правительству!
Кадлиппу не нравится, его раздражает стремление советских людей к миру. В Тбилиси в ответ на пожелание советских людей крепить дружбу и мир между народами он цинично и развязно заявляет: "Больше коньяку и меньше разговоров - и мир станет неизбежным" (!).
Стоит ли удивляться, когда Кадлипп выражает свое сожаление: ему, видите ли, не удалось убедить советских студентов в том, что гонка вооружений - единственное средство сохранить мир.
Глубокомысленные экскурсы в область политики, исторического прошлого нашего народа, идеологии "турист" подтверждает брюзжанием по поводу недостатка туалетной бумаги или выпадами против "несовременных унитазов".
Но грандиозного строительства и великих преобразований в стране Советов м-р Кадлипп "не заметил", хотя и объездил многие места нашей Родины.
Вся книжка "Последние новости из России" написана в развязном тоне. Кадлипп тщится изобразить из себя этакого путешествующего "сверхчеловека". Чего стоит одна обложка: мистер Кадлипп собственной персоной с презрительной гримасой на лице и с сигарой во рту смонтирован на фоне храма Василия Блаженного. Чтобы, не дай бог, читатели не усомнились в том, что он действительно был в СССР, Кадлипп даже цигейковую папаху напялил. Опасения его понятны: без этой бутафории не каждый англичанин поверит, что Кадлипп побывал в "таинственной России".
Издательство "Дейли миррор" постаралось заранее облегчить сбыт книжке Кадлиппа. Изданная на прекрасной меловой бумаге, она стоит всего три пенса - гроши. Действительно, грош ей цена!
Мы верим, что английский народ поймет и по достоинству оценит "Последние новости" м-ра Кадлиппа. Советские спутники и космическая ракета, советская семилетка (кстати, о них нет ни слова у Кадлиппа) уже сказали англичанам неизмеримо больше о СССР, чем все "откровения" буржуазной печати.
Что касается советских студентов, то ничего, кроме отвращения, книжка Кадлиппа у нас вызвать не может. Прославленный английский "дух честной игры" так же далек от нее, как сама истина.
|
|
БРЯНСКИЕ тракторостроители на днях приступили к серийному выпуску гусеничных тракторов "Т-140". Новый 140-сильный трактор - подарок коллектива XXI съезду партии.
Трактор Т-140" найдет широкое применение на крупных строительных объектах, на мелиоративных работах по осушению болот, закладке садов и виноградников, на лесоразработках. Одну из первых машин коллектив отправил в Москву, а еще одну - в адрес советского павильона на Международной ярмарке-выставке 1959 года в Лейпциге. |
|
|
На выпуске первых машин отличилось много комсомольцев и молодежи завода. Мы познакомим сегодня читателей с двумя из них: это - сверловщица Маргарита КРУПЕНИК и член бригады коммунистического труда, слесарь Вячеслав СКИБО. (Их вы видите на снимках). Они, как и фрезеровщик Федор Якушев, сверловщик Владимир Егорутин и десятки других, изо дня в день в полтора-два раза перевыполняют задания.
|
|
|
Н. КАРЦЕВА. Москва.
ТЯЖЕЛАЯ каменная заслонка медленно поднимается, обнажая огненное нутро печи. Автоматическая лопата, как на ладони, несет в печь груду тяжелых темно-серых камней, опрокидывает их в .пламя и быстро возвращается обратно.
Сквозь синие очки видно, как жадно огонь набросился на куски базальта. Камни белеют, начинают медленно оплывать, словно стеариновая свеча. Прошло сорок минут, и полторы тонны нагретого до 1450 градусов базальта расплавились...
Вот струя жидкого базальта из плавильной печи стекает вниз через особое устройство - копильник. Теперь расплавленному камню можно придать любую форму.
В формовочном отделении литейного цеха безупречная чистота. От грязи и пыли, неизбежных в литейном деле, помогли избавиться формы, сделанные из особой огнеупорной глины. Разогретые до 800 градусов, они заполняются жидкой лавой и поступают в кристаллизационные печи для постепенного охлаждения.
- При быстром охлаждении, - объясняет начальник экспериментального цеха Московского камнелитейного завода Федор Иванович Бученков, - из лавы получится обычное черное стекло. В нашем деле это брак. А мы хотим, чтобы камень и после печи остался камнем, но принял нужную нам форму. Вот эти плитки, - продолжает Федор Иванович, показывая на угольно-черные прямоугольники, - прочнее чугуна в несколько раз. Например, в перерабатывающей и горнодобывающей промышленности применяются всевозможные гидропроводы, бункеры. Ну, скажем, для промывки песка на золотых приисках. Если их сделать из металла, то за несколько дней, в лучшем случае - недель, они изотрутся и станут тонкими, как папиросная бумага. А с базальтовой облицовкой они служат в двадцать-тридцать раз дольше.
Широкое применение каменное литье нашло в химической промышленности. Различная аппаратура, травильные ванны, кислотные хранилища сейчас облицовывают литыми базальтовыми плитами. Это экономит много времени и дорогостоящих цветных металлов.
Долго-долго нужно было бы бить зубилом по камню, прежде чем получить базальтовую ванну или втулку. А теперь жидкий камень за несколько минут принимает ту форму, которая нужна людям.
За годы своего существования московский завод увеличил выпуск изделий в три с половиной раза, и все же он может удовлетворить лишь треть заказчиков. Ведь изделий из литого камня требуют уже не только химики, нефтяники, шахтеры, но и полиграфисты, пищевики, строители.
|
|
Второй год проходят производственную практику на Средневолжском станкостроительном заводе учащиеся 9-х классов 12-й средней школы города Куйбышева. Здесь под руководством опытных производственников ребята с усердием овладевают разными специальностями. Но они не только учатся - в потоке деталей, идущих на сборку, есть и их продукция.
| |
| - Ну и молодчина ты, Виктория! Пожалуй, утерла нос нашим мальчишкам! - от души говорит Виктор Чуркин своей однокласснице Виктории Фиге. Она обрабатывает на зубодолбежном станке шестерни сложных металлорежущих станков.
На снимке: учащиеся Виктория ФИГЕ и Виктор ЧУРКИН. Фото читателя З. БРАЙНИНА | ||
Южный Урал ждет туристов
Г. БУРДЫГИН, член правления клуба туристов Орджоникидзевского района.
Уфа.
Статью "После отдыха об отдыхе" В. Силантьева и А. Зотова, опубликованную в "Комсомольской правде", с интересом прочитали все члены клуба туристов Орджоникидзевского района.
Мы считаем, что главное - это работа на местах, в туристских секциях предприятий, строек.
Вот как работает наш клуб. Секции действуют на Ново-Уфимском и Черниковском нефтеперерабатывающих и других заводах. Мы помогаем устраивать походы выходного дня и самодеятельные путешествия по Южному Уралу, разрабатывать местные маршруты.
Мы считаем, что нужно открыть турбазы при Стерлитамакском, Белорецком, Бирском домах отдыха и в других местах.
И еще одно предложение. Пункты проката туристского снаряжения следует создавать при клубах.
По нашему мнению, назрела необходимость создания Общества туристов СССР, которое возглавило бы и координировало работу клубов, секций на местах, ведало бы распространением путевок, утверждало маршруты.
|
|
| ||||||||||||